????????? ? ???????? ????? : o ????????? Solus r?? ? Ultima Thule ??. ???????? - article ; n°3 ; vol.72, pg 353-370

Andrei Ariev

Description

Revue des études slaves - Année 2000 - Volume 72 - Numéro 3 - Pages 353-370
????????? ? ???????? ????? : o ????????? Solus r?? ? Ultima Thule ??. ????????
????? ? ????????-??????????? ????? ????????? ??????? ?????????? ???????????? ???????? ???????????? ??????? — ???????? Ultima Thule. ?????? ????????? ? ??? ?????????? ????? ????????? ????. ? ???? ????? ?????? ??????? ????? ??????? ????? ????????? «??????? ???????» ????????. ? ????????, ?????????? ????????? ????????????? ??????? ??? ????? ????????? «Solus r??», ?????? ???? ?? ???????????? ??????? ??????????? ?????: «???????????? ?????????????? ???? ????????? ???????», «tne probing of the aetiological secret of aleatory occurences» (The reál life of Sebastian Knight). ??? ???????????? ??????????? ??????????? ????????? «??????» ? «????????» ? ???????????? ??????. ????? «Solus r??» ??????? ? ?????????????? ????????? ????? ??????????????? ????????? ??? «??????» ? «?????????????», «?????????» ? «????????». ? ??????? ???????????? ????? ? «??????????» ????????. ?????? ??????, ?? ????? ????????????, ????????????? ?????????????? ???????? ?????? ?? ??????????????? ??????? ??????.
Reflet dans un tableau noir : à propos des récits Solus rex et Ultima Thule de Vl. Nabokov
C'est sous l'angle historique et philosophique que l'auteur étudie l'intrigue de la dernière œuvre de la période européenne de Nabokov, Ultima Thule. La langue des échecs a un rapport direct avec son contenu. De ce point de vue, le récit peut être considéré comme la dernière « partie russe » de l'écrivain. Dans le récit, qui apparaît comme une variante du tournoi inachevé de Solus rex, se trouve développé l'un des motifs dominants de la prose de Nabokov : « l'étude du mystère étiologique des événements aléatoires » (la Vraie Vie de Sebastian Knight). Cette étude est conditionnée par la distinction qu'établit Nabokov entre le « commun » et le « privé » dans la destinée humaine. Le mystère de Solus rex est lié à l'interprétation que donne Nabokov des catégories fondamentales que sont « le terrestre » et « l'au-delà », « l'individuel » et « l'universel ». L'article affirme la thèse du « platonisme » de Nabokov, plus précisément de sa réception personnelle et ambivalente de l'un des plus incontestable des enseignements universels.
18 pages
Source : Persée ; Ministère de la jeunesse, de l’éducation nationale et de la recherche, Direction de l’enseignement supérieur, Sous-direction des bibliothèques et de la documentation.

Sujets

• Sociologie, société et politique

Informations

• Publié par: REVUE_DES_ETUDES_SLAVES
• Publié le: 01 janvier 2000
• Nombre de lectures: 13
• Langue: Россию
• Poids de l'ouvrage: 1 Mo

Extrait

Monsieur Andrei Ariev
Отражение в аспидной доске : o рассказах Solus rех и Ultima
Thule Вл. Набокова
In: Revue des études slaves, Tome 72, fascicule 3-4, 2000. pp. 353-370.
Citer ce document / Cite this document :
Ariev Andrei. Отражение в аспидной доске : o рассказах Solus rех и Ultima Thule Вл. Набокова. In: Revue des études
slaves, Tome 72, fascicule 3-4, 2000. pp. 353-370.
http://www.persee.fr/web/revues/home/prescript/article/slave_0080-2557_2000_num_72_3_6667резюме
Отражение в аспидной доске : o рассказах Solus rех и Ultima Thule Вл. Набокова
Автор в историко-философском ключе исследует интригу последнего произведения Набокова
европейского периода — рассказа Ultima Thule. Прямое отношение к его содержанию имеет
шахматный язык. С этой точки зрения рассказ можно считать также последней «русской партией»
писателя. В рассказе, являющемся вариантом недоигранного турнира под общим названием
«Solus rех», развит один из доминирующих мотивов набоковской прозы: «исследование
этиологических тайн случайных событий», «tne probing of the aetiological secret of aleatory
occurences» (The reál life of Sebastian Knight). Это исследование обусловлено набоковским
различием «общего» и «частного» в человеческой судьбе. Тайна «Solus rех» связана с
интерпретацией Набоковым таких фундаментальных категорий как «земное» и «потустороннее»,
«единичное» и «всеобщее». В докладе утверждается тезис о «платонизме» Набокова. Точнее
говоря, об очень своеобразной, амбивалентной художественной рецепции одного из
авторитетнейших мировых учений.
Résumé
Reflet dans un tableau noir : à propos des récits Solus rex et Ultima Thule de Vl. Nabokov
C'est sous l'angle historique et philosophique que l'auteur étudie l'intrigue de la dernière œuvre de la
période européenne de Nabokov, Ultima Thule. La langue des échecs a un rapport direct avec son
contenu. De ce point de vue, le récit peut être considéré comme la dernière « partie russe » de
l'écrivain. Dans le récit, qui apparaît comme une variante du tournoi inachevé de Solus rex, se trouve
développé l'un des motifs dominants de la prose de Nabokov : « l'étude du mystère étiologique des
événements aléatoires » (la Vraie Vie de Sebastian Knight). Cette étude est conditionnée par la
distinction qu'établit Nabokov entre le « commun » et le « privé » dans la destinée humaine. Le mystère
de Solus rex est lié à l'interprétation que donne Nabokov des catégories fondamentales que sont « le
terrestre » et « l'au-delà », « l'individuel » et « l'universel ». L'article affirme la thèse du « platonisme »
de Nabokov, plus précisément de sa réception personnelle et ambivalente de l'un des plus
incontestable des enseignements universels.ОТРАЖЕНИЕ В АСПИДНОЙ ДОСКЕ
О рассказах Solus тех и Ultima Thule Вл. Набокова
ANDREI ARIEV
Оба рассказа Набокова — части замысла одноименного с рассказом
Solus тех романа. Его сюжет зарождается в местах, разнесенных автором в
разные пространства — и физически, и метафизически. Ассоциации
повествователя рассказа Solus тех вызваны щемяще знакомой русской
поэтической рефлексией на «... верную полузабытым заветам, бедную,
ровную, северную жизнь [...] "грустного и далекого" острова». «Остро
вом» эту местность мы можем именовать едва ли не в переносном смысле:
расстояния на ней совсем не островные, да и измеряются они континен
тальными, отечественными мерами длины: университет тут располагается
«в пятистах лиловых верстах от столицы, на берегу серого моря». Многим
ли больше в России протяженность дороги между Москвой и Петер
бургом?
Обратим поэтому внимание на разыгранную в самом начале рассказа
Solus тех «Русскую партию». В шахматах «Русская партия» входит в число
«открытых дебютов», «открытых начал». Их обязательное условие —
выдвижение первым ходом пешки от короля. Смело уподобив шахматную
клетку нарисованному автором романа окну королевской опочивальни,
мы увидим из него в первой же сцене странный для королевского дворца
на неведомом океанском острове пейзаж: заросли «густой, но скудно
цветущей жимолости, под которой валялся всякий сор: куриные перья,
битые горшки и большие краснощекие банки из-под национальных
консервов...» Вряд ли эта картина похожа на что-нибудь иное, кроме как
на русское захолустное поместье. В подобной усадьбе русский прозаик
нарисует какого-нибудь колоритного чудака-барина на пару с доморощен
ным изобретателем вечного двигателя. В Solus rex при рефлексирующем
короле числится инженер-прожектер, разработавший достойный Мани
лова проект превращения равнинного острова в горную страну. По его
замыслу «... летаргическая речка, упав с постели, неожиданно для себя
превращалась в альпийский водопад...» Этот водопад мы и отметим, он
нам еще понадобится при домашнем анализе отложенной партии.
Rev. Étud. slaves, Paris, LXXII/3-4, 2000, p. 353-371. 354 ANDREI ARIEV
Ответным ходом в «Русской партии» является симметричное выдви
жение пешки от черного короля. Что способствует скорой дебютной пота
совке, обозначенной в романе как добродушное на первых порах препира
тельство стражников, сошедшихся «на тесной тропинке под самым окном
короля». По замечательно простому наблюдению Мишеля Нике, в прозе
Набокова «тропинка» «... имеет символическое значение: она обозначает
путь к родине...1». Встреча часовых обусловлена сменой караула на этом
пути и венчается произнесением пароля. Черный цвет здесь указывается
появлением грифельной дощечки, на которой пароль чертится.
Наша задача угадать, каков этот пароль, что написано на грифельной
дощечке, как должна развиваться партия? И каковы возможные варианты
игры. Уподобление окна шахматной клетке не есть наше исследователь
ское своеволие, но одна из содержательных метафор набоковской прозы в
целом: достаточно напомнить о чердачном оконце, с которого начинается
описание мытарств Лужина, и морозном окне, в котором герой исчезает в
финале. Упоминание окна у Набокова сигнализирует о наличии невидимой
простому глазу сюжетной комбинации в гораздо большей степени, чем о
склонности автора писать «пейзажи с настроением». Окно — это образ
двух разделенных миров.
В рассказе Ultima Thule окно фигурирует дважды — в кульминации и
в развязке истории. Сначала Фальтер видит растворенное окно на третьем
этаже своей гостиницы, за которым ему случайно открывается «загадка
мира». Из темноты этого отворенного окна и разнеслись окрест «невыно
симые звуки», не носившие «печати чьей-либо личности», как сказано в
рассказе, и что представляет собой обстоятельство первостепенной важ
ности. Наконец, в завершающей сцене герой, художник Синеусов, говорит
об окне как о метафоре последней надежды: «На всякий случай держу все
окна и все двери жизни настежь открытыми. . .»
Через окна Набокова подается весть о власти случайного, об игре
случая. Но об игре, которую так или иначе можно изучить, подобно игре в
шахматы. Хотя до конца ее никогда и не постигнешь, все же это можно
научиться делать лучше других. Говоря словами, которыми повествова
тель характеризует искусство Себастьяна Найта, все сюжеты Набокова
определяются как «исследование этиологических тайн случайных проис
шествий» («the probing of the aetiological secret of aleatory occurences»).
Тут-то и начинается самое интересное: овладевая тончайшими нюан
сами игры, ты все равно подчиняешься ее всем известным общим и гру
бым правилам. И не в твоей власти ни изменить их, ни постичь через них
того, кто их установил. Это обстоятельство и является провокационной
темой партии Фальтера в его диалоге с Синеусовым. Диалоге, носящем
глубоко философский характер и сводящемся к извечной человеческой
попытке так или иначе проникнуть в суть вещей.
Фальтер случайно узнал «правила игры», но не он их сотворил. Сине
усов — творец, жаждущий эти правила постичь. По движениям обезьяны,
каковой является Фальтер, он надеется догадаться о подлиннике, ею
копируемом. Фальтер и на самом деле в одном месте рассказа воспро
изводит черты оригинала очень близко. В чем тут же и признается Сине-
1. См. статью Мишеля Нике в настоящем сборнике. ОТРАЖЕНИЕ В АСПИДНОЙ ДОСКЕ 355
усову: «... среди всякого вранья я нечаянно проговорился, — всего два-три
слова, но в них промелькнул краешек истины, — да вы по счастью не
обратили внимания». Синеусов в этом диалоге и не мог обратить на них
внимания, потому что вместо задачи художника распознавать тайные
знаки судьбы, проявляющей себя в случайных событиях, соблазнился
верой в мир априорных истин. Видя перед собой обезьяну, он принимает ее
за медузу Горгону, с которой как раз на «обективном», а не на личност
ном, уровне дважды в рассказе сравнивается Фальтер. То есть его облик
описывается как облик простой медузы. Но поскольку эт